Капитанам дальнего плавания, когда они стоят на мостике или глядят себе из окон рубки, часто приходится думать о мироздании и о Боге. В родных долинах, среди маков и спеющей ржи человек вправе забыть обо всём на свете, кроме тёплых лучей солнца, ласкающих кожу лица, и приветливой тени под изгородью; но тот, кто ходил сквозь тьму и шторм, думать просто обязан. Однажды, пару лет тому назад, мне довелось ужинать с капитаном Мораном на борту парохода «Маргарет», который по дороге из Бог весть откуда в Бог знает куда бросил якорь в Слайго. Я нашёл его человеком весьма осведомлённым в самых разных областях, более того, как это часто бывает с моряками, знания его приправлены были очарованием сильной и цельной личности.
— Сэр, — спросил он меня, — вы слыхали когда-нибудь о капитанской молитве?
— Нет, — ответил я, – просветите меня, тёмного.
— Звучит она так, — был ответ: — О Господи, застегни мне душу на все пуговицы.
— И что сие означает?
— Это значит, что когда они врываются ночью ко мне в каюту, будят меня и кричат: «Капитан, всё кончено, мы идём ко дну», — я дурака из себя им делать не позволю. Вот, к примеру, сэр, были мы, значит, как раз посередь Атлантики, стою я себе на мостике, и тут подымается ко мне мой третий, а вид у него — любо-дорого, краше в гроб кладут. И говорил «Капитан, нам крышка». Я ему: «Ты, когда подписывал контракт, не знал, что столько-то процентов судов каждый год идёт ко дну?» – «Так точно, сэр, знал», — говорит; а я ему: «А разве тебе не заплатили за то, чтобы ты сам пошёл ко дну?» «Так точно, — говорит, — сэр»; и я тогда ему сказал: «Тогда застегнись на все пуговицы и утони как человек, чёрт тебя подери!»
"Кельтские сумерки"